Санкт-Петербург

Дважды он пытался поступить в Санкт-Петербургский университет, но все безуспешно. Нарушив волю отца нежеланием стать военным и отказавшись вернуться домой после провала экзаменов в университете, он понес суровое наказание – отец оставил его без средств к существованию. Начался мучительный период
в жизни Николая Алексеевича – воронка петербургской жизни затянула его на самое дно. Без денег,
знакомств, образования, не имея жилья и даже верхней одежды (его обворовали), голодая, он «поклялся
себе не умереть на чердаке».

В

17 лет Некрасов уехал в Петербург, где через несколько месяцев в журнале «Сын Отечества» было опубликовано его первое стихотворение «Мысль», вселившее надежду на возможность успеха.

Некрасов вынужден был браться за любую работу, чтобы прокормиться: давать частные уроки, составлять прошения за неграмотных крестьян, зарабатывать черновой литературной работой в журналах «Сын Отечества»
и «Литературные прибавления к Русскому инвалиду».


В конце 1839 или начале 1840 г. удача улыбнулась Николаю Алексеевичу: он познакомился с Ф.А. Кони, который привлек его к работе в «Пантеоне русского и всех европейских театров», а позже и к «Литературной Газете». Поэт писал рецензии и заметки на театральные постановки, театральные обзоры, водевили, фельетоны, повести и рассказы и много многое другое.

Работы Некрасова в начале 1840-х гг. обратили на себя внимание известного в те годы литературного критика, журналиста В.Г. Белинского. Именно Виссарион Григорьевич определил направление дальнейшего литературного таланта и журнально-издательской деятельности. Некрасов называл Белинского своим «духовным воспитателем». С 1844 г. началась их совместная работа по подготовке альманаха «Физиология Петербурга», вышедшего в 1845 г. Позже вышли «Петербургский сборник» и «Первое апреля» — издания, получившие широкую популярность у читающей публики. Некрасов быстро становился известным издателем, а его финансовое положение улучшилось. Если в 1840-м г. у поэта было 25 руб. в месяц и то на жилье, тот в 1845 г. он обронил кошелек, в котором было 150 руб., из которых он отдал 35 руб. человеку, который его нашел. Сам поэт позже вспоминал: «С 1844 года дела мои шли хорошо. Я без особого затруднения до 700 рублей ассигнациями выручал в месяц, в то время как Белинский, связанный по условию с Краевским, работая больше, получал 450 рублей в месяц. Я стал подымать его на дыбы, указывая на свой заработок».

Современник

C

Некрасов обладал поразительным редакторским чутьем. Его современник — поэт, беллетрист и художественный критик П.М. Ковалевский вспоминал: «Никогда он не ошибался в выборе рукописей: "читаться будет!" — скажет и напечатает. Смотришь, читают точно». Николай Алексеевич «открыл» имена Достоевского и Толстого, вновь вернул славу Тютчеву, сплотил вокруг своего журнала целую плеяду писателей.

В 1847 г. тираж «Современника» был доведен до 2000 подписчиков (у давно раскрученного конкурирующего журнала было 4000), в 1860 г. их было уже 6600, а в 1861 г. – 7125 чел. – численность небывалая для журнала того времени. Добился этого Некрасов благодаря работам привлеченных авторов и его собственных произведений, актуальным и злободневным материалам. Пользовался издатель и возможностями рекламы: в столице появились огромные рекламные афиши, в газетах и даже в журналах конкурентов давались рекламные объявления о «Современнике». Николай Алексеевич расширил читательскую аудиторию еще и за счет введения нового раздела «Моды» по образцу французских изданий с обзором модных тенденций в гардеробе и публикацией цветных картинок. Журнал печатался на дорогой бумаге, с красивым шрифтом и модными картинками, необходимость которых Некрасов объяснял с точки зрения потребности общества (преимущественно женской его половины). Но и здесь вновь Некрасов отличился. Мало поместить в журнал модную картинку, надо возвести перечисление модных тенденций в произведение искусства.

О популярности раздела мод можно судить по отрывку, опубликованному в июльском номере «Современника» за 1847 г.: приведена сценка с господином, который хотел подписаться на «Современник», но убежал, узнав, что к журналу закончились модные картинки: « - Модных картинок недостало, - отвечал конторщик (…) – А! Так как картинок нет, давно бы сказали… И с этим восклицанием господин бросил журнал на стол и, как укушенный скорпионом, ринулся из конторы, не внимая объяснению конторщика».

Когда над Некрасовым подшутил один знакомый по поводу этого раздела, он ответил: «Нельзя, отец, иначе. Ведь я знаю, что если только мне вздумается исключить из моего журнала эту чушь, то «Современник» сразу лишится половины своих подписчиков. Не я виноват, что у русской публики такие вкусы, вот подождите, «Современник» пустит корни поглубже, тогда мы и выбросим этот сор». Что и произошло в 1858 г., когда раздел «Моды» исчез из гонорарных ведомостей. Так новаторский ход принес свои плоды, а «Современник» почти на 10 лет занял свою нишу в пустующем разделе модных журналов.

О материальном благосостоянии Некрасова в 1856–1857 гг. можно судить по следующим данным: к этому времени он стал членом Петербургского Английского собрания, бывал в одном из лучших ресторанов «Дюссо», стал членом Гастрономического общества, одевался у лучших портных, приобретал дорогие ружья и собак, переехал в квартиру не за 150, а за 500 руб. в месяц. На бытовые расходы он теперь тратил 2500 руб. в месяц, из них 180 – на слугу, 600 – на лошадей, 1000 – «на стол» и 200 – на всякие мелочи. Приобрел столового серебра на 200 руб. и мебели на 600.

Материальное благосостояние давало Некрасову свободу писать то, что он хотел, быть независимым, поддерживать свое любимое детище – журнал, помогать начинающим литераторам. Человек, в жизни которого были нищета и голод, зависимость от других, безусловно стремился к обеспеченной жизни, ценил свободу и независимость.

Членский билет в Английский клуб

В этом же 1856 г. выпустил сборник собственных стихотворений, имевший невиданный успех у публики. Позже его стихотворения будут печататься не только в журналах, издаваемых им (в «Современнике» и с 1869 г. в «Отечественных записках»), но и будут выходить отдельные сборники его стихотворений. Сборники произведений Некрасова 1861, 1863, 1864, 1868, 1873, 1874 гг. быстро раскупались. Печатали стихи Николая Алексеевича и в других изданиях, таких, как «Время», «Полярная звезда», «Складчина»
(в пользу голодающих Самарской губернии), «Братская помощь пострадавшим семействам Боснии и Герцеговины», «Новое время»
и др. изданиях.

К 1861 г. благосостояние Некрасова настолько улучшилось, что он задумался о приобретении для себя летнего загородного имения, рассчитывая потратить от 15-ти до 20-ти тыс руб. серебром, а то и больше «если будет за что платить», при непременном условии – усадьба должна была быть непременно «без крестьян, без процессов, и, если можно, свободная». Не собирался Некрасов становиться владельцем крестьян, а желал приобрести себе место для отдыха и творческой работы. Выбор его пал на Карабиху – имение в Ярославской губернии, которое принадлежало князьям Голицыным. Но поэт не сразу стал владельцем имения - с 1861 по 1863 гг. он был его арендатором. Только в марте 1863 г. поэт после расторжения арендного договора приобрел Карабиху за 38 тыс. 500 руб. серебром, а за оформление сделки заплатил еще 1549 руб. 22 коп. Сумма за имение колоссальная! Уже в первые годы аренды Карабихи Некрасов проявил себя талантливым организатором, кризис-менеджером.

Карабиха

рендный договор на Ярославское имение «Карабиха» был заключен между князьями Голицыными
и младшим братом Николая Алексеевича Некрасова – Федором Алексеевичемв ноябре 1861 г.

А

сроком на 12 лет. По условиям арендного договора в распоряжение Некрасова поступало до 400 десятин
земли за 300 руб. серебром в год. Имение арендовалось со всем движимым и недвижимым имуществом. В его состав входили «господские дома», мельницы, оранжереи, рыбные ловли, винокуренный завод и лес.
Некрасов становился полным хозяином имения и всех его доходных статей. Однако оговаривалось, что флигель, винокуренный завод и амбар уже были арендованы и поступали в пользование нового арендатора не
ранее мая 1862 г.

Заключение арендного соглашения — мера вынужденная: перед оформлением усадьбы в полную собственность Некрасова Голицыны должны были подписать с крестьянами уставные грамоты, провести с ними размежевание земель, получить от мирового посредника документы о том, что продаваемая земля не входит в крестьянский надел, решить вопрос о том, кто будет выплачивать долг Голицыных в размере 33 тыс. руб. серебром за усадьбу, которая была заложена в Опекунский совет. Но вопрос о дальнейшей продаже усадьбы Некрасову был уже решен.

После отмены крепостного права дворяне стали массово продавать свои усадьбы. Ярославские помещики, как и другие помещики нечерноземных губерний, не держались за землю без прикрепленных к ней рабочих рук. Голицыны уже более 30 лет в усадьбе не жили. Мотивов держаться за это имение они не имели и торопились его быстрее продать. Родственник Голицыных – Феофил Матвеевич Толстой 28 ноября 1861 г. писал мировому посреднику князю Дмитрию Семеновичу Урусову: «Признаюсь, что я дожидаюсь с большим нетерпением утверждения уставной грамоты, потому что дела наши требуют этого исполнить (…) Я смею надеяться, что Вы не откажете покончить это дело в скорейшем времени». А бурмистру Ивану Егоровичу Валяеву он обещал выхлопотать в вечное владение «кроме надела до 30 дес. из пустошей, но с тем условием, что при ревизии все отчеты будут верны и исправны (…) и что по делу запродажи усадьбы все будет приведено в законный порядок».

Карабиха, давно покинутая Голицыными, требовала больших денежных вложений. Племянник поэта Александр Федорович, писал, что «о восстановлении усадьбы в ее прежнем виде не могло быть и речи». Деревянные галереи, соединяющие флигели с главным домом, подгнили,
каменные своды стали с краев обваливаться, арабские персики и французские сливы в оранжереях поморозил неопытный и нетрезвый садовник, каменные статуи, украшавшие родник, большей частью были разбиты. Особенно ветхими были галереи, соединявшие Большой дом с флигелями. «От былого великолепия, - констатировал Александр Федорович, - остались лишь остатки».

Но сама усадьба имела ресурсы, которые при правильно организованном хозяйстве и вложении средств могли дать прибыль и сделать ее самоокупаемой. Н. А. Некрасов, по-видимому, сразу оценил возможности технической переработки сельскохозяйственной продукции в спирт и обратил пристальное внимание на эту отрасль хозяйства.
.

Винокуренный завод

нечерноземных губерниях, к которым относится Ярославская, винокуренные заводы служили подспорьем для хлебопашества и скотоводства. Выгодно было выпускать и продавать нескоропортящиеся алкогольные напитки из продуктов земледелия (хлебов, картофеля, свеклы и пр.),

В

чем реализовывать сам хлеб. В процессе виноделия происходило превращение этих культур в спирт, вес которого был меньше, чем вес сырья из которого он произведен. Помещик кроме алкоголя получал отходы от производства (барду), которая шла на корм своему скоту, либо могла продаваться крестьянам для содержания их скота, что особенно было важно в зимние месяцы, когда и осуществлялось производства спирта. Таким образом, увеличивались надои молока, получали мясо и навоз, который использовался для внесения в неплодородную почву. Урожаи получали обильнее. Добавим, что хлеб, выращенный в нечерноземной губернии неконкурентоспособен по сравнению с хлебами со Средней Волги. Наличие развитых путей сообщения в Ярославской губернии и рынков сбыта обеспечивали реализацию продукции.

Завершились сроки аренды других арендаторов. Н.А. Некрасов, став единственным, сразу составил «доверительное письмо» на имя Семена Лукича Пастухова на управление винокуренным заводом. Управляющему были даны полномочия по организации производства и сбыта продукции, а также по найму «служащих людей». Курить вино предполагалось из покупного хлеба, массово поставляемого в Рыбинск со Средней Волги. Пастухов имел право требовать от служащих «полных правильных отчетов», увольнять нерадивых и «определять более благонадежных по делам винокурения и торговле вином…, могущих в спорных случаях к ограждению моих (Некрасова – М.М.) интересов».

Весной 1862 г.

Для налаживания производства необходимы были денежные средства. К августу 1862 г. Некрасов располагал суммой, необходимой для винокурения, правда, не в полном объеме. В декабре он выслал брату Федору Алексеевичу 2 тыс. руб. и просил сообщить о ходе винокурения.

Важно было разобраться в действующих нормативно-правовых актах, регламентирующих процесс винокурения и касающихся акцизных сборов. В письме к Ипполиту Александровичу Панаеву от 8 декабря 1862 г. Николай Алексеевич писал: «Я тебе дал недели за две до моего отъезда брошюру «Сборник постановлений по акцизному управлению» , чтоб отправить моему брату Федору. Этой брошюры нет и до сегодня здесь. А она поминутно нужна».

Некрасов был готов обратиться к министру финансов за разрешением использовать старую емкость квасильных чанов в производстве спирта там, где «бражка уходит». Но с выходом 20 декабря 1862 г. нового циркуляра, по которому разрешение зависело от местной власти, не стал представлять министру докладную записку. Николай Алексеевич хорошо знал к кому можно обратиться в Акцизном управлении в Ярославской губернии.

Далее в письме Николай Алексеевич писал о том, что ему удалось узнать у «больших заводчиков» в Петербурге: «здесь розничную продажу рассчитывают они до 6-ти рубл(ей). Это тебе к сведению, а ты действуй по местным соображениям и излишне не жадничай. Об одном только прошу — вина гуртом не сбывай с полтинным барышом: это мало.
Здесь многие рассчитывают на большую выгоду в первый год, готовятся курить все лето; для этого выкапывают близ завода ямы, в ямы эти проводится вода, она замерзает, и таким образом образуется запасный лед».

В 1862 г. размеры производства составили 67831 ведро вина. Сбывали продукцию в Петербургскую, Владимирскую и Костромскую губернии. Позже более активно осваивался рынок близлежащих уездов губерний Верхнего Поволжья, но поставки в Петербург в источниках не упоминаются.

В дальнейшем винокуренный завод станет «главным жизненным нервом имения», в 1884 г. стоимость только одного винокуренного завода будет оценена в 15 тыс. руб., а ведь к этому времени будут в Карабихе еще действовать пиво-медоваренный, водочный и солодовенный заводы. По оценке 1913 – 1914 гг. стоимость только одного винокуренного завода составит 50 тыс. руб., рассчитанная по «10-летней сложности приносимого им дохода» Но владельцем Карабихи будет уже Федор Алексеевич, которому передаст поэт усадьбу в 1867 г. Однако становление и развитие отрасли началось в первые годы владения поэтом имением.

Некрасов был вовлечен еще в решение вопросов, связанных с оформлением бывшими владельцами документов, необходимых для приобретения Карабихи. Он состоял в переписке с «главноуправляющим» имениями Голицыных Алексеем Антиповичем Потехиным. Обсуждалась возможная дата совершения купли-продажи имения, а также Николай Алексеевич помогал Голицыным в оформлении документов по размежеванию с крестьянами земель и пр.

В 1862 – 1863 гг.

Злоупотребления со стороны лиц, в чьих руках находилось управление хозяйством, не были редкостью. Но только со второй трети XIX в. среднепоместные землевладельцы станут массово отказываться от наемных управляющих и начнут заниматься делами либо самостоятельно, либо при помощи близких родственников. Николай Алексеевич довольно рано понял необходимость передачи дел в руки брата. С конца осени — начала зимы 1862 г. Федор Алексеевич активно занимался организационными вопросами в Карабихе. В декабре 1862 и в январе 1863 г. Николай Алексеевич писал брату, что как только будут оформлены документы на покупку Карабихи, вышлет доверенность на управление делами. Сын Федора Алексеевича вспоминал: «как можно заключить из разновременных рассказов отца, Николай Алексеевич предложил ему переехать в Карабиху, говорил, что как доходное имение, ему не нужно, а нужно только как место для отдыха. Он предложил ему считать себя таким же собственником Карабихи (…) Отец переехал в Карабиху и распоряжался в ней самовластно, но все же советуясь с Николаем Алексеевичем». Однако в начале 1860-х гг. «самовластного» управления со стороны Федора Алексеевича все же не было, что подтверждается характером переписки братьев и четкими указаниями со стороны Николая Алексеевича.

Винокуренный завод

В январе 1863 г. с А. М. Голицыной и ее дочерью Е. Л. Игнатьевой было подписано расторжение арендного договора, где было указано, что г-н Некрасов обязуется «никаких жалоб и претензий (…) по случаю прекращения мною оной аренды не предъявлять и посему предмету исков не вчинать, (…) арендных денег назад не требовать», «а так как мы княгини Голицына и Игнатьева намереваемся означенное наше имение с. Карабиху продать, то я Некрасов в совершении купчей (…) ничем препятствовать не должен».

21 марта 1863 г. Карабиха была продана Голицыными Некрасову. В его собственность поступало 509 десятин 569 кв. сажен «со всеми лесами, сенными покосами, водами, рыбными в них ловлями и со всеми угодьями, а также со всеми господскими при усадьбе села Карабихи строениями и другими заведениями, мельницами, винокуренным заводом, и со всею хозяйственною движимость(ь)ю». Заплатил Николай Алексеевич 38 тыс. 500 руб. серебром. Однако есть сведения, что на уплату пошлины и прочих расходов, связанных с оформлением сделки, поэт израсходовал еще 1549 руб. 22 коп. Таким образом, вместо 15-20 тыс. руб., которые поэт предполагал потратить на приобретение имения, усадьба обошлась ему в 40 049 руб. 22 коп. Но только 26 марта 1864 г. Некрасов был введен во владение «имением при селе Карабихе заключающимся в усадьбе со строением, лесами и землею».

Получив усадьбу в собственность, Николай Алексеевич, как и намеревался, передал управление делами брату. 3 октября 1863 г. он составил письмо-доверенность на управление имением и винокуренным заводом на имя Федора Алексеевича по причине нехватки времени «заниматься личноуправлением». Федор Алексеевич получал права «назначать и увольнять служащих лиц, подавать прошения и все необходимые бумаги как в присутственные места, так и к начальствующим лицам; отдавать имение в полном его составе или по частям в обеспечение акциза или брать под оное ссуды из кредитных установлений; словом, во всех делах, касающихся имения и винокуренного завода, доверяю Вам действовать, как бы я сам, и что Вы или доверенный Ваш по сим делам законно учините, спорить и прекословить не буду». Племянник поэта так объяснял назначение отца в качестве управляющего — Карабихе был нужен опытный управляющий, «который мог бы разобраться в этом хаосе былой роскоши и повести дело, соображаясь не только со вкусом новых владельцев, но и со средствами, которые отпускались на ведение хозяйства».

К 1863 г. усадьба была уже восстановлена настолько, что Николай Алексеевич смог пригласить к себе гостей. Приехали сестра Анна Алексеевна Буткевич, писатели М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Н. Островский, известный актер и рассказчик И.Ф. Горбунов, артисты А.А. Рассказов и И.Е. Турчанинов, драматург А.А. Потехин и Н.И. Филимонов. Гостья Н.А. Некрасова – М.И. Ушакова (в девичестве Вилькен) вспоминала поездки в Ярославль на тройках, домашний спектакль, богатую обстановку дома, продолжительные беседы, прогулки по парку. Все говорит об успешности предпринятых мер по восстановлению усадьбы.

Итак, история приобретения Карабихи Некрасовым в 1861 – 1863 гг., организация им системы управления и принятие мер по восстановлению усадьбы служат еще одним ярким примером организаторских способностей Николая Алексеевича. Абсолютно верная оценка имеющихся ресурсов, ставка на развитие промышленности в имении для создания самоокупаемого хозяйства, умение вникать в детали процесса – все это дополняет характеристику Некрасова как «управленца», человека, способного к созиданию.

1863 год

Данный Н.А. Некрасовым импульс для развития усадьбы и производства вызовет активную деятельность его брата Федора Алексеевича, который став владельцем усадьбы, превратит ее в образцовую с точки зрения организованного здесь хозяйства. Опыт «Карабихи» будет рекламироваться в изданиях конца XIX – начала ХХ века. А Федор Алексеевич станет заметной фигурой в промышленности региона, создав целый винокуренный комплекс из винокуренного, водочного, пиво-медоваренного и солодовенного заводов. При усадьбе в период винокурения будет содержаться до 200 голов крупного рогатого скота и 70 лошадей. Брат поэта оставит после себя богатое наследство своим детям – увеличенную территориально усадьбу и недвижимость в Ярославле. Приобретенная поэтом в 1863 г. Карабиха за 38500 руб. сер., переданная в рассрочку брату Федору Алексеевичу за 30 тыс. руб., в 1913 – 1914 гг. будет оценена в 190 тыс. руб. серебром!